Офицер СМЕРШа. Странные судьбы

126

На фотографии Пётр Шпаковский, младший лейтенант государственной безопасности

«Влекла же их к тому концу судьба, которой они были достойны, и она навела забвение о случившемся, дабы они восполнили наказание, недостававшее к их мучениям…»
Книга Премудрости Соломона, 19:4
История участника войны. Шпаковский Пётр Иосифович, по национальности белорус. Родился 04.06.1915 года в Тульской области, станция Волово. Ну а предшествовали его рождению события поистине драматические, достойные любого романа. И было так, что дед его служил старшим егерем в имении… Шпаковских, людей титулованных, занесённых в одну из бархатных книг Российской империи. Более того, он им даже каким-то дальним родственником приходился, но, как говорится, «седьмая вода на киселе много не просит». Вот и он в родство к своим работодателям не лез, но и простолюдином себя не считал. Да и должность старшего егеря при имении была более чем почётной.
А дальше всё было так, как бывает в романах, но и в жизни случается: в имении жила молодая и красивая девушка-наследница, а у егеря имелся сын Осип, молодой, красивый, который стал на неё заглядываться, да и она тоже… была к нему не совсем равнодушна. А тут Первая мировая война началась. Немцы полезли через границу, до которой от земли Шпаковских было, что называется, рукой подать.
Имение загорелось, люди бросились спасаться, кто как мог, вот молодой человек юную красавицу-то и спас, и так спас, что оказался с ней от фронта на очень приличном расстоянии в Тульской области, правда, без гроша в кармане. И от тесного общения между ними, равно как и перенесённых вместе испытаний (и благодарности с её стороны, конечно!), вспыхнула между ними такая любовь, что всякие там социальные перегородки полетели к чёрту, и они поженились и начали жизнь «с чистого листа».
Молодой Осип, поскольку был хром на одну ногу, в армию не попал и устроился работать на железную дорогу. Тут-то у них сын и родился, и занялась его воспитанием мать, бывшая дворянка, да ещё и твёрдая католичка, так что, по рассказу моего отчима, он до 10 лет верил в бога, регулярно посещал мессу, причащался Святых Тайн, словом, рос самым настоящим католиком.
Но время в стране уже было советское. Ходил он в советскую школу, в 12 лет вступил в пионеры и твёрдо усвоил, что «Бога нет!». Интересно, что мать ему на это ничего не сказала, вернее, не стала его ругать, а лишь высказалась в том смысле, что если надо для карьеры, то… «клянись и лжесвидетельствуй, но тайны не открывай!». Странно, конечно, что такое могла сказать верующая католичка, ведь это же лозунг еретиков-катаров, но… видимо, новая жизнь заставила её на многое взглянуть по-новому! Ну а дальше Пётр Шпаковский вступил в комсомол и… в 1935 году уехал на комсомольскую стройку железной дороги… вот только какой именно, я, к сожалению, уже не помню. Важно то, что он там быстро стал бригадиром комсомольско-молодёжной бригады, которая вызвала на социалистическое соревнование бригаду… девушек-комсомолок! Об этом почине писала даже «Комсомольская правда», и вырезку из неё с текстом об этом событии он мне показывал: «Документ, между прочим!».

И так они успешно соревновались, что… влюбились друг в друга и сыграли комсомольскую свадьбу!

Но тут подошёл срок идти Петру в армию. И оказалось, что парень-то он дюже грамотный, хорошо знает польский язык, немецкий, ударник труда, да ещё и женат, то есть человек очень даже серьёзный и… «с якорем». Поэтому направили его не куда-нибудь, а в школу НКВД (Приказ НКВД СССР № 2322 от 26.11.1937). О том, как его там учили, рассказывал он мало, но кое-что всё-таки рассказал. Например, как их там учили стрелять. Одно из упражнений на местности называлось «качание языков пламени». Суть его заключалась в том, что ты на время бежал между окопами, из которых поднимались фанерные фигуры, то слева, то справа. При этом ты на бегу должен был в них стрелять: с левой руки – в правую фигуру, а с правой – в левую!
А ещё было упражнение «колокольчик». Ты вставал на табуретку в совершенно тёмной комнате, и… её из-под тебя вышибали, так что ты падал на мат, но при этом в комнате звонил колокольчик, и ты должен был стрелять на его звон. В идеале попасть нужно было в сам колокольчик, но это редко кому удавалось. Достаточно было попасть в круг определённого диаметра, находившийся позади колокольчика. Учили работать на рации, учили шифровальному делу, ходить по лесу бесшумно и ориентироваться по звёздам, водить автомашину и даже самолёт У-2, а уж сколько раз доводилось ему прыгать с парашютом – и не сосчитать.

Закончил он школу. Получил звание сержанта государственной безопасности (Приказ НКВД СССР № 2322 от 26.11.1937) и отправился на первое своё задание за рубеж. Которое и… «успешно» провалил по неопытности. Хорошо ещё, что сумел живым вернуться. И вот что с таким «разведчиком» делать? Судить… посадить? Так ведь кадр слишком ценный! Вот и направили его особистом в пограничный отряд Белорусского особого военного округа (Приказ НКВД СССР № 54 от 15.01.1940). Тут на границе он и встретил начало войны, причём как это было, он рассказывал очень подробно, так что я даже вставил этот его рассказ в роман «Если бы Гитлер взял Москву»:
***
«Проснулся он от грохота и какое-то время не мог даже понять, что это вокруг него происходит. Наскоро одевшись, он успел еще выбежать во двор, как в корпус его общежития ударила фугасная бомба и разнесла все строение в кирпичную пыль. Каким-то чудом его не убило и даже не ранило, хотя и сильно приложило о землю ударной волной, и Петр бросился выполнять свои военные обязанности. Штаба он не нашел: там все было разбомблено и горело. Грузовики, что стояли на площади перед штабом, тоже горели, а вокруг бегали люди, причем никто из них ничего не знал.

Низко-низко над головой, гудя винтами, прошел еще один самолет и сбросил бомбу вроде бы прямо ему на голову, однако она взорвалась от Петра метрах в пятидесяти. На крыльях он увидел немецкие кресты, а на хвосте фашистскую свастику и с удивлением подумал: «Неужели немцы?». Когда, наконец, вокруг него хотя бы что-то немного прояснилось, он услышал, как какой-то капитан приказывает всем бойцам с оружием в руках выступить в сторону границы, а так как средства транспорта выведены из строя, то двигаться пешим порядком. Неподалеку стояло несколько бойцов совершенно растерянного вида, и тогда он, Петр, принял над ними командование и впереди всех побежал по дороге к позициям своей части. В той стороне над лесом стояло сплошное облако черного дыма, и именно в ту сторону один за другим улетали самолеты с крестами. Ошибки быть не могло: это была либо провокация, либо военное нападение со стороны фашистской Германии, и нужно было немедленно его отбивать!

На дороге он подобрал брошенную кем-то винтовку СВТ и побежал вперед, даже не позаботившись проверить есть ли в ней патроны. Поскольку самолеты все еще продолжали летать, причем некоторые из них спускались совсем низко и стреляли по ним из пулеметов, он приказал рассредоточиться и идти через поля цепью, оставляя дорогу справа от себя. Но не успели они пройти так и половину пути до заставы, как впереди послышалось гудение моторов и перед ними показались вражеские танки, двигавшиеся прямо через пшеницу. Приглядевшись, он опознал по силуэтам легкие танки T-II, но его удивила та скорость, с которой они приближались. На некоторых из них замелькали желтые вспышки пулеметных выстрелов. Кого-то убили, кого-то ранили, кто-то успел присесть, так что его не стало видно, как в ту же минуту танки оказались среди них.

Перед лицом лейтенанта Скворцовского (в романе фамилию я заменил) мелькнули серые башни с белыми крестами, пахнуло бензиновой гарью, оглушило лязгом перемалывавшихся гусениц, и… вот уже вокруг опять все стало тихо, а танки гудят где-то далеко у тебя в тылу. От неожиданности и он сам, и все его бойцы встали как вкопанные и словно по команде обернулись назад, а затем посмотрели вперед, где над лесом все еще стлался густой черный дым и слышались орудийные выстрелы. «И чего это мы туда пойдем? Ихние танки вон позади нас теперь, — заметил один из бойцов и настороженно посмотрел на молодого лейтенанта: — Назад надо, а то, поди, окружат, если еще не окружили». «Какой там назад?! Вперед, на заставу! — закричал тут же Петр и передернул затвор у своей СВТ. — Как можно так вообще говорить? Прорвавшиеся танки противника будут позади нас непременно уничтожены, а нам надо помочь нашим товарищам, занимающим передовой рубеж обороны. А потом к нам подойдут войска второго эшелона, и мы погоним их до самого Берлина! Они еще кровавыми слезами заплачут за то, что вот так, по-хамски, нарушили мирный договор…»

В ту же минуту он и увидел первых немцев, также цепью идущих на них со стороны леса. Шли они быстро, достаточно редкой цепочкой, с винтовками в руках. И было их много, во всяком случае, больше, чем бойцов у него под началом, и нельзя было от них ни спрятаться, ни убежать, а нужно было сию же минуту начать с ними сражаться. «По немецким гадам, огонь!» — скомандовал Петр и, вскинув винтовку к плечу, сделал по ним первый выстрел, за ним второй, третий, четвертый. Начали стрелять и другие бойцы, и несколько серых фигурок упало. Зато другие, не отвечая на огонь, побежали прямо к ним и побежали очень быстро, выставив вперед свои винтовки с кинжальными штыками, и солнце заблестело на их заточенных клинках. Первого немца, что добежал до Петра, он сбил на землю выстрелом в упор и как-то даже обрадовался, увидев, что тот не просто упал и затих, а еще и корчится от боли, зажимая руками рану на животе.

Но тут на него наскочил второй немец, и он опять попытался его застрелить. Однако на этот раз затвор всего лишь щелкнул, так как у винтовки закончились патроны. Петр, глядя своему врагу прямо в глаза под срез его каски, сделал ружейный прием и только после этого запоздало сообразил, что на винтовке у него нет штыка! Немец легко парировал этот выпад и тут же, видимо, заметив оплошность советского офицера, как-то очень обидно и нехорошо улыбнулся и тоже сделал ружейный прием, целясь Петру штыком прямо в живот. Тот увернулся, но затем почему-то бросил свою винтовку и схватился за ствол винтовки своего врага прямо позади ее клинкового штыка. Он начал толкать ее от себя, а немец толкал ее к нему, и вот тут-то Петр и почувствовал, что этот противный гад-немец почему-то его сильнее! Более того, он был еще и увереннее в себе. И хотя вид у немца был не слишком-то уж и боевой — красное, обгоревшее на солнце лицо с белесыми бровями, засученные до локтя рукава, а руки худые и с рыжими волосами, — Петр почувствовал, что вот сейчас, сию же минуту этот немец его убьет! И хотя он изо всех сил продолжал цепляться за немецкую винтовку, они оба уже поняли, кто выйдет победителем из этой схватки.

Но тут позади со стороны дороги вдруг неожиданно донеслись какие-то крики, топот многих ног, и совсем рядом с Петром верхом на лошади вдруг оказался их дивизионный командир. Медленно, словно в кино, он потянул из ножен шашку — «быстрее, быстрее, быстрее!» — забилось в сознании у Петра, едва только он это увидел, — и со всего размаху ударил блеснувшим клинком немца прямо по плечу. В лицо Петра брызнуло чем-то мокрым, и в ту же секунду винтовка оказалась у него в руках, а немец как стоял перед ним, так и упал, схватившись другой рукой за разрубленное предплечье. «Не дрейфить! — услышал он с высоты голос своего спасителя. — За Родину! За Сталина!» — и бросился бежать вслед за ним вместе с подошедшей к ним на помощь большой группой невесть откуда взявшихся красноармейцев».

***
Таким вот запомнился Петру Шпаковскому его первый бой с немецко-фашистскими захватчиками. Ну а потом… он остался один, а один в поле не воин, и он бросился догонять своих, и догнал, хотя ему очень хотелось заехать в город, ведь у него там осталась молодая, к тому же ещё и беременная жена. Но войти в город ему не удалось, так как там уже были немцы, и он, обойдя его окраинами, что было сил рванул на Восток. О судьбе жены он не знал всю войну, и думал, что она погибла. А она… чудом осталась жива и попала в плен к немцам. Там она оказалась в специальном лагере для родственников командного состава РККА на территории Польши. И там же и родила его первенца! Но… погибнуть им обоим не дала добрая польская женщина, выкупившая её у лагерной охраны себе в прислуги. И в таком качестве она прожила у неё всю войну, и уже только после её окончания сумела отыскать своего мужа… Но это уже совершенно другая история…

Продолжение следует…